Дерево было высоким, кряжистым и очень развесистым. Под его ветвями в беспорядке расположилось человек 500. Они жрали, пили, спали, но все это происходило как бы исподтишка, с оглядкой на дерево.

Под деревом в позе лотоса сидел Будда. Толпа вокруг него образовывала свободное пространство радиусом в несколько метров и делала вид, что внимательно ловит каждое слово учителя. Будда молчал.

Сидел он здесь уже не первый год. Окружающий плебс ему уже основательно надоел, и сегодня Будда решил все-таки уйти, хотя место было хорошее. Встать у него не получилось, ибо за время неподвижности грубая кора корней намертво вросла в божественную задницу. И теперь великий пребывал в размышлениях, как выйти из сложившегося положения в прямом и переносном смыслах.

Плодом его многочасовых размышлений явился вывод о необходимости различать желания и потребности. От первых вполне можно отказаться, тогда как вторые есть неотъемлемая человеческая принадлежность. К потребностям Будда отнес еду, воду, испражнения, сон и баб. Насчет испражнений он, правда, уверен не был, ибо давно уже перерабатывал пищу без остатка. Сон ему заменяли размышления, между этими понятиями он различия вообще не делал. Но прекрасно понимал, что подобного совершенства вряд ли достигнет кто-нибудь еще.

Больше всего занимал его вопрос, к чему отнести основательно затекшую жопу, которая все настойчивее взывала об избавлении от контакта с корнями. Решив, что баловать себя не стоит, учитель решил, что это все-таки желание, и начал от него отказываться.

В это время откуда-то из гущи людей вылез бурый от пьянства мужик в драной набедренной повязке, подполз к учителю и устремил на него красные заплывшие глазки. Тяжкое похмелье прослеживалось даже в мелко трясущихся вразнобой ребрах. Окутав Будду сложносоставным выхлопом, мужик возопил: "Просвети!"

Будда нехотя открыл один глаз и удостоверился, что впечатление, составленное по запаху, от реальности неотличимо. Собственная проницательность привела его в благостное расположение духа, и он решил оборванцу ответить.

— Чего хочешь?

— Выпить!

"Желание..." — решил Будда и огласил свой недавно родившийся постулат:

— Откажись. Чего еще хочешь?

— Ничего...

— Хммм... — Будда открыл второй глаз, — Да ты почти совершенен! Ступай.

Ирония ускользнула от мутного взгляда мужика, и он уполз обратно в толпу слегка ошеломленным.

К этому времени учитель утвердился во мнении, что отказаться от желаний собственной жопы он может только одним способом. И он покинул свое физическое тело и навсегда удалился от мирской суеты в астрал. Для окружающего сброда это было равнозначно понятию "умер".

Но этого никто не заметил. Все столпились вокруг уползающего алкаша и жаждали истины.

— Что, что он сказал?

— Велел отказаться.

— От чего?

— ОТ ВСЕГО! — с горечью выдавил мужик, обессилел и неожиданно уснул.

— Он в нирване! — прокатился по толпе ропот.

Через полчаса кто-то уже вопил: "Через отказ от этого мира мы приходим в мир лучший! Друзья, давайте все умрем!" Кто-то другой лихорадочно строчил на куске пергамента: "Бабы ебут нам мозги. Мы ебем баб. Посредством баб мы ебем себе мозги. Откажемся от баб! Очистим разум!"

А Будда взирал на них из лучшего мира, радовался освобождению своей несуществующей более задницы и думал: "Ммда-а-а... Это они сейчас ничего не поняли... А во что это превратится через пару тысяч лет!.."

С легкой печалью он обнял прекрасную гейшу, которая принялась скармливать ему сочные астральные виноградины, мудро хихикая, когда он слегка щипал ее роскошное астральное тело.