После реанимации я лежал в палате №7. Контингент там был примерно следующий: я лежал на койке в углу, возле окна; рядом со мной лежал алкаш Коля со сломанной ногой и в белой горячке; его сосед с другого бока был неразговорчив и болен клептоманией (не мог не красть), к тому же, его все время трясло (по-моему, это называется болезнью Паркинсона); на следующую койку (возле двери) положили сумасшедшего и очень общительного дедушку без штанов. Из тех, кто лежал напротив я помню только двоих, обоих я видел совсем непродолжительное время. Один учился в школе КГБ, другого привезли в коме, и он умер, не приходя в сознание. После того, как мой сосед Коля был куда-то переведен (по-моему, в палату №6), его место занял молодой мужчина по имени Шура со вспоротым животом. А напротив появился 18-тилетний дебил Сережа.

Медперсонал состоял (назову только основных) из моего лечащего врача, которого я за глаза звал Бородой (Вы когда-нибудь видели человека без лба, не на картинке про неандертальцев, а так, вживую ? А я у такого лечился.), двух бригад санитаров — бывших алкашей, шоферов-дальтоников и т. п. — одна под руководством Вити, другая под руководством Жени. Витина бригада состояла из бывших алкоголиков, которых, как я понимаю, лечили в этой же больнице. От белой горячки вылечили, а от алкоголизма — нет. Мужики, в общем-то были хорошие, когда малость поддатые. Душевные мужики. Бригада Жени поддать тоже была не промах, но тут самой яркой личностью был предводитель. Это был как раз тот тип человека, про которого говорят “шкаф”. Но таких больших шкафов я видел не много. Мне хватило бы, чтобы он на меня наступил, чтобы испустить дух. А среднему мужчине нормальной комплекции нужно было, чтобы Женя на него лег или сел, для достижения того же результата.

Еще там был санитар-практикант с ключом и молодая добросердечная врачиха, которая действительно заботилась о состоянии больных. Несколько медсестер завершают этот список.

So, let’s begin.